переведено Анной Истоминой
Как и почему государственное образование наносит вред нашим детям?
Джон Тэйлор Гато – бывший учитель года штата Нью-Йорк и города Нью-Йорк, а так же автор книги «История образования американского Андеграунда». Он был участником форума «Школа на Холмах» в журнале Harper `s, который вышел в сентябре 2003 года.
Я преподавал в течение тридцати лет как в худших, так и в лучших школах Манхэттена, и за это время я стал экспертом в области такого явления, как скука. Скука была повсюду в моем мире, и если бы вы спросили детей, как я часто и делал, почему им так скучно, они всегда давали одни и те же ответы.
Они говорили, что задания были глупыми и не имели никакого смысла, что этот материал они уже знали. Они говорили, что хотят делать что-то более реальное, чем просто сидеть вокруг, а так же, что учителя, казалось, немного знали о своих предметах и явно не были заинтересованы в получении дополнительной информации.
И дети были правы: их учителям было так же скучно, как и им самим.
Скука является характерным свойством школьных учителей, и любой, кому довелось побывать в учительской гостиной, может поручиться в наличии там низкой энергетики, жалоб, угнетенного настроения. Когда учителей спрашивают, почему они чувствуют скуку, они в своих ответах имеют обыкновение обвинять детей, как и следовало ожидать. Кто не скучает во время учебы? Те, кто примитивны и заинтересованы только в оценках? Если бы.
Конечно, учителя сами являются продуктами той же двенадцатилетней обязательной школьной программы, которую так тщательно внушают своим ученикам, и, как персонал школы, они оказываются в еще более жесткой ловушке школьной структуры, чем учащиеся. Кто же тогда виноват?
Мы все. Мой дедушка дал мне хороший пример. Однажды, когда мне было семь лет, я пожаловался ему на скуку, и он задвинул мне такого подзатыльника. Он сказал мне, чтобы я никогда впредь не использовать этот термин в его присутствии, объяснив, что если мне было скучно – это была моя ошибка, а не кого-то ещё. Обязательство развлекать и обучать себя – полностью моя задача, и у людей, которые этого не знают, детский взгляд на жизнь, соответственно, их следует, по возможности, избегать. И определенно, им не следует доверять. Этот эпизод вылечил меня от скуки навсегда.
И тут и там на протяжении многих лет я имел возможность давать уроки замечательным ученикам, по большей части. Однако, было бесполезно оспаривать официальную версию о том, что скука и детскость были естественным состоянием дел в классе. Часто мне приходилось бросать вызов обычаю и привычкам, и даже обходить закон, чтобы помочь детям вырваться из этой ловушки.
Конечно же, империя нанесла ответный удар: не повзрослевшие взрослые всегда смешивают сопротивление с нелояльностью. Однажды вернувшись с больничного, я обнаружил, что все доказательства, по которым мне был предоставлен «отпуск», были намеренно уничтожены, что меня уволили и даже лишили преподавательской лицензии. После девяти месяцев мучительных усилий мне удалось восстановить лицензию, благодаря тому, что школьный секретарь была свидетельницей данной интриги и дала показания. В это время моя семья пострадала больше, чем я сам, мне не хотелось бы об этом вспоминать.
В 1991 году я, наконец, вышел в отставку и имел более чем достаточно оснований, чтобы думать о наших школах с их долгосрочным, «клеточноблочным», принудительно ограниченным стилем в отношении как учеников, так и учителей, а также как о виртуальных заводах по воспитанию ребячества. Но, признаться честно, я не могу понять, почему они должны были быть такими.
Мой собственный опыт показал мне, чему многие учителя должны обучаться на этом пути: если мы хотим легко и без особых затрат избавится от старой, глупой структуры и помочь детям получить образование, а не просто пройти школьную программу. Мы могли бы поощрять такие лучшие качества, как молодость, любопытство, страсть к приключениям, устойчивость, способность к удивительной проницательности, просто быть более гибкими в отношении времени, текстов и тестов, вводя к детям по-настоящему компетентных преподавателей, и, давая каждому ученику ту автономию, в какой он или она нуждается. Но мы не делаем этого.
Возможно ли, что Джордж Буш случайно говорил правду, когда сказал, что мы не должны «оставить ни одного ребенка»? Может быть, наши школы предназначены, чтобы убедиться, что ни один из них действительно никогда не вырастет?
Действительно ли нам нужны школы? Я не имею в виду образование, а просто вынужденное обучение: по шесть уроков в день, пять дней в неделю, девять месяцев в году, в течение двенадцати лет. Является ли эта смертельная рутина действительно необходимой? И если да, то для чего? Не прикрываться такими предметами, как чтение, письмо и арифметика, как основными причинами, поскольку 2 миллиона счастливых обучающихся на дому школьников наверняка не примут эти банальные оправдания.
Значительное число известных американцев никогда не проходили двенадцатилетнюю мясорубку, которую проходят в настоящее время наши дети, и с ними, как оказалось, было все в порядке. Джордж Вашингтон, Бенджамин Франклин, Томас Джефферсон, Авраам Линкольн. Кто-то их обучал, безусловно, но они не были продуктами системы школьного образования, и не один из них не имел аттестата об окончании средней школы.
На протяжении большей части американской истории, дети вообще не ходили в школу, но, будучи необразованными, вырастали до адмиралов, таких как Фаррагут, становились изобретателями, как Эдисон, промышленными магнатами, как Карнеги и Рокфеллер, писателями, как Мелвилл, Твен и Конрад, и даже учеными, как Маргарет Мид.
В самом деле, довольно недавно люди, достигшие возраста тринадцати лет, совсем не выглядели детьми. Ариэль Дюрант, которая написала в соавторстве со своим мужем Уиллом многотомную историю мира, счастливо вышла замуж в пятнадцать лет, и можно было бы разумно утверждать, что Ариэль Дюрант была необразованным человеком? Без школьного образования, может быть, но не необразованной.
Нас учили (то есть, мы проходили в школе) в этой стране, думать об «успехе» как о синониме «образования», но исторически это не подтверждается ни с интеллектуальной, ни с финансовой точки зрения. И всё большее количество людей во всем мире сегодня находят способ заниматься самообразованием, не прибегая к системе обязательного образования средней школы, которая скорее напоминает тюремную. Почему же тогда американцы принимают образование за именно такую систему? Что же именно является целью наших государственных школ?
Массовое обучение обязательного характера прочно внедрилось в США между 1905 и 1915 годами, хотя его зачатки появились гораздо раньше – в девятнадцатом веке. В качестве причины для этого всплеска в семейной жизни и в культурных традициях были, грубо говоря, три момента:
1) Воспитание хорошего и доброго гражданина;
2) Построение добропорядочного общества;
3) Развитие индивидуальных способностей каждого человека.
Эти цели по-прежнему остаются актуальными и сегодня, и большинство из нас принимает их в той или иной форме в качестве достойного определения миссии государственного образования, однако мало в каких школах на самом деле это достигается. Но мы абсолютно неправы.
Усугубляет нашу ошибку тот факт, что национальная литература содержит многочисленные и удивительно соответствующие утверждения истинной цели обязательного школьного образования. Например, великий Л. Менкен, который написал в «Американском Вестнике» (The American Mercury) за апрель 1924 г., что цель государственного образования состоит не в том, чтобы наполнить молодых людей разного рода знаниями и пробудить их разум.
Ничто не может быть дальше от истины. Целью является снижение уровня индивидуальности, насколько это возможно, до примерно одного уровня, чтобы воспроизводить и тренировать стандартизированных граждан, для подавления инакомыслия и оригинальности. Такова цель школьного образования в Соединенных Штатах … такова она и везде.
Дополнительные факты прусского происхождения наших школ всплывают снова и снова. На рубеже столетия Уильям Джеймс ссылался на это много раз. Орестес Браунсон, герой книги «Только правда и только небо» Кристофера Лэша (1991 г), публично осудил прусскую направленность американских школ еще в 1840 году.
Труд Горация Манна «Седьмой ежегодный доклад» Совету образования штата Массачусетс в 1843 году, по существу, был гимном земле Фридриха Великого и призывом к внедрению его программы школьного образования здесь в Америке. Прусская культура маячила по всей Америке, нет ничего удивительного, учитывая наши первые ассоциации с этим утопическим государством. Пруссия служила помощником Вашингтону во время Войны за независимость, и так много немецко говорящего населения поселилось здесь в 1795г, что Конгресс рассматривал возможность публикации федеральных законов на немецком языке. Но то, что потрясает, это то, что мы должны были так охотно принять один из самых худших аспектов прусской культуры: систему образования, намеренно рассчитанную на производство посредственных умов, чтобы значительно ослабить духовный поиск, не допустить возможности студентам проявлять свои лидерские качества, а также обеспечить послушных и несовершенных граждан с целью производства «управляемого» населения.
Именно от Джеймса Брайанта Конанта (президент Гарварда на протяжении двадцати лет, специалист по ядовитым газам во время Первой мировой войны, руководитель проекта по разработке атомной бомбы в период Второй мировой войны, верховный комиссар американской оккупационной зоны в Германии после Второй мировой войны, и поистине одна из самых влиятельных фигур ХХ века) я впервые узнал об реальных целях образовательной программы американской школы.
Без Конанта, у нас, вероятно, не было бы такого же стиля и уровня стандартизированного тестирования, которым мы наслаждаемся сегодня, и мы бы не имели таких гигантских средних школ – складов, вмещающих от 2000 до 4000 студентов одновременно, как знаменитая «Columbine High» школа в Литтлтон, штат Колорадо.
Вскоре после того как я ушел из преподавания, я взял книгу эссе Конанта «Ребенок, Родители и Государство» (1959 г.), и то, что меня более всего заинтриговало – это его упоминание, что современные школы, которые мы посещаем, были результатом «революции», разработанной между 1905 и 1930 годами. Революции? Он не вдается в подробности и направляет любопытных и неосведомленных читателей к книге Александра Инглиса «Принципы среднего образования» (1918 г), в которой «можно увидеть эту революцию глазами революционеров».
Инглис, чьим именем названы лекции по образованию в Гарварде, совершенно ясно сообщает, что обязательное школьное образование на этом континенте должно было быть таким, каким оно было для Пруссии в 1820-х годах: угроза растущего демократического движения, крестьяне и пролетарии могли получить голос за столом переговоров.
Современное промышленно развитое обязательное школьное образование должно было сделать своего рода хирургический разрез в перспективном единстве в этих слоях.
Разделите детей по предметам, по возрасту, по постоянным рейтингам тестов и многими другими, более тонкими средствами, и маловероятно, что невежественные массы человечества, разделенные в детстве, когда-нибудь снова интегрируются в опасное большинство.
1) Регулирующая или адаптивная функции. Задача школы установить фиксированные привычки реакций на власть. Это, конечно, не исключает полностью критического суждения. Это также в значительной степени разрушает идею, что следует преподавать полезный или интересный материал, так как вы не можете проверить степень послушания, пока не узнаете, можно ли заставить детей учиться с помощью глупых и скучных вещей.
2) Интегрирующая функция. Она вполне может быть названа «функцией соответствия», потому что её намерение – сделать детей одинаковыми, насколько это возможно. Люди, соответствующие правилам, предсказуемы, и это приносит большую пользу тем, кто желает использовать и манипулировать рабочей силой.
3) Определяющая и направляющая функции. Школа предназначена для определения надлежащей социальной роли каждого учащегося. Это можно сделать, записав доказательства математически и анекдотически, согласно сводным данным, как «вашу постоянную характеристику».
4) Дифференциальная функция. Как только их социальная роль была «диагностирована», дети должны быть отсортированы по роли и обучены лишь настолько, насколько позволяло их место назначения в социальном механизме, и не единого шага вперед.
5) Селективная функция. Она относится не к выбору человека, а к дарвиновской теории естественного отбора применительно к тому, что он назвал «привилегированные расы». Короче говоря, идея заключается в том, чтобы способствовать сознательному выведению расы. Школы предназначены для того, чтобы выделить непригодных плохими оценками, посредством корректирующей замены и других наказаний – достаточно ясно, что сверстники примут их как низших и будут эффективно отстранять от репродуктивной лотереи. Это то, что все эти маленькие унижения должны будут делать, начиная с первого класса и далее: «смывать грязь в канализацию».
6) Пропедевтическая функция. Общественная система, подразумевающая эти правила потребует элитной группы надсмотрщиков. В связи с этим небольшая часть детей будет тайно обучаться, как управлять этим продолжительным проектом, как охранять и контролировать население, сознательно упрощая до абсурда и лишая возможности проявить себя личностно, для того чтобы правительство могло управлять безраздельно, а послушные труженики никогда бы не захотели стать владельцами корпораций.
Джордж Пибоди, финансировавший программу обязательного школьного образования в странах Юга, несомненно, понимал, что прусская система образования была полезна в создании не только безвредного электората и рабской рабочей силы, но и в формировании виртуальной массы бессмысленных потребителей.
В свое время большое количество промышленных титанов пришли к признанию огромной прибыли, которую они будут иметь, культивируя именно такое стадное государственное образование, в том числе Эндрю Карнеги и Джон Д. Рокфеллер.
Теперь вы это знаете. Мы не нуждаемся в межклассовой концепции Карла Маркса времен великой войны, чтобы увидеть, что это было создано в интересах комплексного управления, экономической и политической систем, для воспитания немых, для деморализации населения, чтобы отделить их друг от друга и избавиться от них, в случае несоответствия.
«Класс может сформировать суждение», – по мнению Вудро Вильсона, президента Принстонского университета, сказавшего следующее перед Ассоциацией школьных учителей Нью-Йорка в 1909 году: «Мы хотим людей одного класса, дабы иметь либеральное образование, и мы хотим людей другого класса, очень широкого класса, необходимого в каждом обществе, который откажется от привилегий либерального образования и подойдет для выполнения определенных трудных физических задач».
Но мотивы этих отвратительных решений, имеющих такую цель, не обязательно должны основываться на классовости. Они могут быть следствием исключительно страха, либо уже знакомого убеждения в том, что «эффективность» – это первостепенная добродетель, а вовсе не любовь, свобода, радость или надежда. Прежде всего, они могут быть следствием простой жадности.
В то время экономика основывалась на массовом производстве и была организована в пользу крупных корпораций, а не малого бизнеса или семейных ферм. Но массовое производство требовало массового потребления, а на рубеже ХIX-XX века большинство американцев считали неестественным и неразумным покупать вещи, в которых на самом деле не было нужды.
Обязательное школьное образование явилось настоящей находкой на этот счет. Школы не должны были обучать детей, в прямом смысле слова, думать, что они должны потреблять без остановки, они сделали ещё лучше: они призвали их не думать вообще. И, таким образом, оставили их легкой добычей для другого великого изобретение современной эпохи – маркетинга.
Теперь вам не нужно изучать маркетинг, чтобы знать, что есть две группы людей, которые всегда имеют убежденность потреблять больше, чем им нужно: наркозависимые и дети. Школа сделала очень хорошую работу, превратив наших детей в зависимых, но она сделала фантастическую работу, воспитав в наших детях «ребячество». Опять же, это не случайно.
Теоретики от Платона, Руссо до нашего доктора Инглиса знали, что если детей заточить с другими детьми, лишить их ответственности и самостоятельности, поощрять только такие банальные эмоции, как жадность, зависть, ревность и страх, то они, конечно, вырастут, но никогда по-настоящему не повзрослеют.
В некогда известной книге «Народное образование в Соединенных Штатах» (1934) Элвуд П.Кэбберли (Ellwood P.Cubberley) подробно изложил и похвалил стратегию последовательного расширения школы, продлевающую обучение от двух до шести лет. Вынужденное обучение на тот момент было по-прежнему совершенно новым явлением. Кэбберли был деканом школы Стэнфорда, редактором учебника «Houghton Mifflin» и другом Конанта, а также корреспондентом в Гарварде – вот, что он написал в 1922 году в своей книге «Государственная школьная администрация»: «Наши школы …это фабрики, в которых сырьевой продукт (дети) должен быть сформирован в надлежащем стиле… И это дело школы – создать своих учеников в соответствии с предписаниями».
Сейчас совершенно очевидно, что это были за предписания. К настоящему времени, «зрелость» почти удалена из любого аспекта нашей жизни. Легкие законы о разводе убрали необходимость работать над отношениями; легкий доступ к кредитам снял необходимость финансового самоконтроля; легкий доступ к развлечениям снял необходимость научиться занимать самих себя; простые ответы не оставили необходимости задавать вопросы. Мы стали нацией ребячества, которая счастлива отдать свои суждения и свою волю политическим призывам и коммерческим уговорам, что оскорбило бы сознание взрослых.
Мы покупаем телевизоры, а затем мы покупаем вещи, которые мы видим по телевизору. Мы покупаем компьютеры, а затем мы покупаем вещи, которые мы видим в компьютере. Мы покупаем кроссовки за 150 $, нужно нам это или нет, и когда они разваливаются слишком быстро, мы покупаем другую пару. Мы ездим на внедорожниках и верим лжи, что они дают гарантию безопасности, даже когда оказываемся в них вверх тормашками. И, что хуже всего, что мы и глазом не моргнем, когда Ари Флейшер говорит нам: «Будьте осторожны, когда вы что-то произносите», – даже если помним, что еще в школе нам говорили, что Америка – свободная страна. Мы просто так же покупаемся на это.
Теперь хорошие новости. Как только вы поймете логику современной школы, то сможете довольно легко избежать ее трюков и ловушек. Школа ведёт детей к тому, чтобы быть работниками и потребителями – быть лидерами с духом авантюризма придется самостоятельно. Школа учит повиноваться рефлексивно – научиться мыслить критически и независимо можно самостоятельно. Хорошо обученные дети почти готовы для скуки – чтобы никогда не скучать, можно помочь развитию внутренней жизни самостоятельно.
Настоятельно призывайте их брать серьезный, взрослый материал из истории, литературы, философии, музыки, искусства, экономики, теологии – все учителя избегают подобного материала. Бросьте вызов своим детям, находящимся в одиночестве, чтобы они могли научиться радоваться своей собственной компании и вести внутренние диалоги. Люди боятся одиночества, они ищут постоянного общения через телевизор, компьютер, сотовый телефон и через быстрые дружеские отношения «быстро приобрел и быстро отказался». Ваши дети должны иметь более осмысленную жизнь.
Мы должны пробудиться и понять, что наши школы действительно представляют из себя лаборатории для экспериментов над молодыми умами, их цель – вдалбливание привычек и взглядов, требуемых корпоративному обществу. Обязательное образование служит обучению лишь случайно, его реальной целью является превращение детей в подобие слуг. Не позволяйте длиться их ребячеству даже один день.
Если Дэвид Фаррагут (David Farragut) мог взять на себя командование захваченным британским военным кораблем в подростковом возрасте, если Томас Эдисон мог опубликовать газету в возрасте двенадцати лет, если Бен Франклин мог обучиться печатать в том же возрасте, – никто не знает, что ваши собственные дети могли бы сделать.
После долгих лет жизни и тридцати лет работы в общественных школах я пришел к выводу, что гениальность не такая уж редкость. Мы подавляем наш гений только потому, что еще не придумали, как управлять населением образованных мужчин и женщин. Я думаю, нужно позволить им управлять самостоятельно.
Немає коментарів:
Дописати коментар